Методические материалы, статьи

Воспоминание о неслучившемся

История — дама капризная, своенравная. Чего только не творит она, путая, словно карты, народы и государства, смахивая с лица земли города и страны! По прихоти ее одни возвышаются, другие обращаются в прах, тлен.
Петербург, Петроград, Ленинград за трехсотлетнюю свою историю столько повидал, участником стольких — и ужасных, и прекрасных, и таинственных — свершений был, что сам стал историей, творящей судьбы людей. Историк, писатель Игорь Андреев предлагает читателю другой возможный вариант истории восшествия на царство Екатерины II, который мог бы осуществиться, однако История того не пожелала. Но и другой вариант, не случившийся, также нехорош и преступен, и город молча так же содрогнулся бы, вбирая в себя память истории.

Скорбно признавать, но благодетель мой, государь Петр Федорович, был трус. Я это понял по тому, как он испуганно озирается. В наших мальчишеских драках то был верный признак. Озирается — значит, прикидывает, как лучше дать деру. Тут уж нельзя зевать: кровь из носа, но дави, чтобы страх пробрал до самых печенок. Кричи, бей первым, царапайся, даже если твой противник на голову выше.

Озираться государь стал, когда к нему подскакал офицер и доложил, что на заставе гвардейцы повернули его назад, крикнув вслед, что все полки в столице присягнули императрице Екатерине Алексеевне.

- Насилу ушел, Ваше Величество, — испуганно говорил офицер, оправляя съехавший на ухо куцый парик. — А может, и нарочно отпустили. Ведь Алешка Орлов коня под уздцы уже держал. Должно, сильны ироды!

Вот здесь государь и стал озираться. Сначала втянул голову в плечи, а потом оглянулся. Раз, другой. И меня увидел. Я стоял с ведром родниковой воды, которое нес матушке. Жили мы на хозяйственном дворе, куда государь и наследником-то никогда не захаживал. Вот я и застыл от удивления, скособочился набок: ведро было тяжелое. Но когда Петр Федорович посмотрел на меня, то я поневоле выпрямился, так что вода плеснулась из ведра на ноги.

- Пить, — сказал государь.

Ему был поднесен бокал с вином. Петр Федорович бросил бокал в траву.

- Воды.

Придворные растерялись. Всем было известно, что государь Петр Федорович не пьет воды. Всем, но не мне. Обойдя двух застывших придворных — только шипение в спину: «Ты куда?», — я подтащил ведро к ногам государя, посмотрел бокал на свет — не треснул ли — и зачерпнул воды.

- О, мой Гот, — простонал кто-то, увидев, как Петр Федорович пьет воду из ведра, окрашенного в песочный цвет, цвет конюшни.

Пил государь потешно: желтые зубы клацнули о стекло, острый кадык прокатился по птичьей шее. Половина воды пролилось на мундир, но государь даже не заметил этого.

- Этот мальчик служит мне лучше, чем вы все, — неожиданно звонко прокричал Петр Федорович. — Вы все, все в сговоре с этой потаскушкой!

- Государь, не все потеряно. Императрица сделала первый ход — ответ за вами.

- Кем ходить?! Вы все пешки. Пешки! Что вы кривитесь, господин Глебов? Это ведь я пил воду, а не вы.

- И пешки фигуры, если они стоят рядом с королем.

- Черт побери, за такие слова я бы вчера охотно пожаловал вас табакеркой. Но сегодня… Проклятая страна, где подданные предпочитают юбку вместо штанов. Здесь никто недостоин меня. Уеду в Голштинию.

- Государь, позвольте заметить, для вас путь в Голштинию лежит через Петербург, — сказал Глебов.

Я сразу смекнул, что это чрезвычайно упрямый господин. Он даже говорил, как бодался, упрямо выставив вперед лобастую голову. Может быть, оттого каждое сказанное им слово приобретало вес и значительность. Вскоре я узнал, что сенатор и камергер Николай Иванович Глебов слыл при дворе тяжелым, настырным человеком, с которым даже Петр Федорович предпочитал не связываться.

- Что ты имеешь в виду?

- Сейчас бежать от опасности — значит потерять все! Надо ехать навстречу мятежникам и затоптать бунт, покуда он не разгорелся.

- Да он уже бушует вовсю!

- Ну так залейте его кровью, как это сделал ваш дед Петр Великий.

- И залью, — зловеще пообещал государь. — Непременно залью.

Тучный господин в голштинском мундире по-бабьи всплеснул полными руками.

- С кем вы пойдете навстречу гвардейцам? Да они только и ждут, чтобы схватить вас. Господин сенатор, ваша партия написана в апартаментах императрицы.

Я тогда по юным летам своим не понял, что это за написанная в покоях Екатерины Алексеевны «партия». Зато Глебов сильно разозлился.

- Кажется, это вы, Ваше Высочество, отговорили своего племянника арестовать императрицу? Не думаю, чтобы ей тогда удалось устроить этот бунт.

- Да, дядя, как это понять? — сказал государь, живо оборачиваясь к тучному голштинцу, оказавшемуся принцем Георгом, дядей императора.

Принц не стушевался.

- Все равно я прав. На званом обеде арестовывать императрицу? Стыдно, господа! Такое надобно делать по-тихому, чтобы не пятнаться. Впрочем, теперь не время считаться.

- Ах, не время! Да не отговори вы меня тогда, то сейчас Катька бы сидела за караулом и не кипятила бы заговор!

Неожиданно на помощь принцу Георгу пришел сенатор Глебов.

- Его высочество прав, считаться не время. Надо ехать в столицу.

- Только не в столицу! — возразил принц. — Сначала в Кронштадт, потом на корабле в армию. Гвардейцы мастера только в трактирах задираться, против армейских обстрелянных полков им в поле не устоять.

Мое сердце было на стороне господина Глебова. Он предлагал драку сейчас, не откладывая. Но недаром император озирался. Он ухватился за совет дяди.

- Флот — это мысль! За стенами Кронштадта и флотом мятежникам меня не достать.

Я вдруг почувствовал, как кто-то тронул меня за плечо и потянул в сторону. То был сенатор Глебов.

- Беги в Монплезир, найди княгиню Елизавету Романовну Воронцову. Знаешь ее?

Кто же не слышал о княгине Воронцовой, фаворитке императора? Я собственными ушами слышал, как батюшка рассказывал матушке, будто распалившись княгиня устраивает императору выволочку — хлещет по щекам. А тот терпит. Вот какую силу взяла.

- Передай, Николай Иванович Глебов слезно просит ее пожаловать сюда. Немедля. Скажи, вопрос жизни и смерти. Не придет — быть ей в забвении.

- А если княгиня мне не поверит? Или меня к ней не пустят?

Глебов содрал с пальца перстень.

- Вот это отдашь. Ну, беги!

Я сразу почуял, что в такой день любая услуга окупится сторицей. Не случайно наш род уже сто лет служит голштинским владетельным особам. Мой прадед подавал трубку еще первому герцогу Гольштейн-Готторпскому Фридриху. Мой отец сопровождал молодого великого князя, будущего Петра Федоровича, когда он ехал по воле императрицы Елизаветы Петровны в Россию, чтобы стать наследником престола. Правда, потом императрица повелела от наследника голштинских слуг отстранить. Батюшка был определен в Петергоф прислуживать гостям и обучать приличным манерам придворных служителей. Здесь он и матушку встретил, и меня стал наставлять в немецком языке и искусстве слуги при высоком господине.

Батюшкины уроки пошли впрок, потому что бежал я к княгине Воронцовой так, будто за мной гналась свора медынских кобелей, которых выпускали для охраны парка зимой. Переполох между тем во дворце Монплезир был такой, что меня пустили к княгине по одному слову, без всякого перстня. Она велела дважды повторить то, что наказывал передать Николай Иванович. Тотчас лицо ее покрылось неровными красными пятнами, словно на нее плеснули кипятком. Потом велела:

- Показывай дорогу.

Я повел ее на хозяйственный двор, уже не зная, застану ли там господина Глебова с императором. Княгиня шла необычайно быстро, размашистым солдатским шагом, отчего ее широкое платье-робронд раскачивалось, точно набатный колокол. Я едва успевал опережать ее, прикидывая, как быть с перстнем — отдать сразу или повременить? Батюшка наставлял, что всегда надобно быть честным, но и своего не упускать. Так как следовало поступать сейчас?

Глебов первым увидел Воронцову и, пользуясь всеобщим замешательством, поспешил ей навстречу. На ходу, пригнувшись, что-то горячо зашептал ей. Я знал: когда господа говорят, слушать нельзя. Зато можно подслушивать. «Детинушка колеблется… Все на кон поставлено… Ей сейчас проиграть, всю жизнь прозябать…» — донеслось до меня.

- Ах, оставьте, Николай Иванович, мы ни при ком не пропадем, — возразила княгиня. Тем не менее, подойдя к императору, она твердо спросила:

- Что решили делать?

Император на ее грудной голос подобрался, петушком выпятил грудь:

- У нас военный совет. Ступай, Лиза, не мешай.

- Знаю я ваши советы — одни разговоры. Лучше скажи, послал ли адъютантов за войсками?

- Войска нету. То есть есть, но его надо назад отбить.

- Ну так и отбивай. Или вы от страха всю храбрость растеряли? Так я вам ее одолжу.

- Ты ничего не понимаешь! — разозлился император и даже ногой притопнул. — Это тебе не в Зимнем на балу. План кампании обдумать надо, а потом уже неприятеля бить.

- Потому и говорю так, что не в Зимнем, — возразила Воронцова. — С неприятелем, чтоб его побить, сойтись надо, а не разговоры разводить. С Богом и шпагой — вперед, вперед!

Тут один за другим стали подъезжать голштинские офицеры и докладывать, что подставы и галера готовы. Подставы — для похода на Петербург. Галера — для бегства в Кронштадт.

Все умолкли. Даже княгиня, собравшаяся было и далее возражать государю, выжидательно уставилась на него. Тот, не зная, на что решиться, грыз ноготь. И вновь, как в прошлый раз, раздалось:

- Пить!

Здесь все заметили меня.

- Ты все крутишься, — досадливо воскликнул Глебов. — Давай сюда перстень да ступай вон.

Я от обиды защемил губу. Это после всего-то ступать вон! Тем более что государь сказал «пить». Не обращая внимания на окрик Глебова, я зачерпнул из ведра воды и подал бокал государю. Император в один глоток осушил его.

- Так что порешили, господа?

- По коням, государь! — воскликнул Глебов.

- В Кронштадт! — возразил принц Георг.

Княгиня Воронцова в ответ фыркнула:

- Меня на море укачивает. Так что… увольте!

- Надо кинуть жребий, — оживляясь, неожиданно объявил Петр Федорович. — Да-да, жребий. Бог не оставит меня, подскажет. Дайте мне рубль.

Глебов достал из кармана кожаный через (а мне-то с таким большим кошельком: ступай вон без награды!), выудил сверкающий рубль: гордый профиль, пышная грудь — императрица Елизавета Петровна.

Рубль Петра III. 1762 г.

- Нет, ты дай мой рубль, — приказал Петр Федорович.

Придворные, конфузясь, принялись перетряхивать карманы и кошельки. Серебра и меди в них было с избытком, но все — чеканки Елизаветы Петровны. Наконец, дядя императора, издав радостный вопль, достал рубль новой чеканки.

- Господь меня не оставит, — перекрестился Петр Федорович. — Если выпадет орел — едем в Кронштадт.

Я — идем на Петербург!

Мне до смерти захотелось узнать, что это за странное «я». Все знают, что у монеты есть орел и решка. А тут — «я»? Это что-то новенькое…

Пущенный винтом вверх рубль угодил в самую траву. Придворные кинулись было к месту падения, но их остановил окрик императора:

- Не сметь! Пускай поднимет невинное дитя.

Я сначала не понял, что это про меня. Но государь, больно ущемив меня за ухо, подтолкнул к месту падения монеты:

- Поди принеси!

Я раздвинул траву — рубль лежал орлом вверх. Но что значит это странное «я»? Торопливо, покуда никто не подошел, я перевернул монету. Там была обыкновенная «решка» — чеканный профиль императора Петра Федоровича, совсем не похожий на настоящего. На монете он был Бог и герой сразу, а в жизни — человек, который озирается. Только тогда я сообразил, что значило это «я». Ведь для него решка в самом деле было Я.

- Неси же! — нетерпеливо выкрикнул государь.

Я вздрогнул, положил рубль на распятую ладонь решкой вверх. Теперь я знаю, что тогда творил историю. Но тогда шел и гадал: пожалует ли меня государь этим рублем с решкой, где он — «я»?

Мы неслись навстречу судьбе. Император Петр Федорович приказал посадить меня к адъютанту, чтобы я был постоянно на его глазах.

- Этот мальчик — мой талисман. Он должен принести удачу!

Сначала я сильно жалел, что меня не видят батюшка с матушкой. Но когда мы выехали на дорогу, то стало не до этого. Сидеть вдвоем на жестком, скрипучем седле было очень неудобно. Высокая передняя лука больно уперлась мне в живот, а спину натирала пряжка пояса адъютанта. Я стал ерзать, но адъютант не очень-то церемонился с императорским талисманом и успокоил меня тычком в бок:

- Сиди смирно!

Впереди показались синие мундиры. Император привстал на стремена, приложил козырьком ладонь ко лбу. И стал озираться.

- Измайловцы! Не слишком ли их много? Еще не поздно повернуть в Кронштадт.

- Ваше Величество, нельзя спорить с судьбой. Она накажет, — пытался ободрить Петра Федоровича Глебов.

- Может быть, может быть, — согласился император, натягивая узду. — Но пускай кто-то поедет к ним и спросит, что они хотят.

- Что могут желать мятежники? Конечно же, погубить вас, — жестко ответил сенатор.

- Вот видите, что вы наделали со своими советами! Поворачиваем, господа!

- Государь, вы хотя бы покажитесь им, — с отчаяньем в голосе воскликнул Глебов. — Что скажет о вас король Фридрих, когда узнает, что вы оставили поле боя без единого выстрела?

Петр Федорович нахмурился. Наш император, должно быть, сильно дорожил мнением короля Фридриха, если перестал оглядываться.

- Хорошо, поедем еще вперед… Чуть-чуть.

Мы проехали совсем немного, когда от строя гвардейцев, спешившись, отделилось человек десять и пошли к нам. Сначала они шли быстро, потом, разглядев императора, замедлили шаг. Один, отстав, побежал назад к гвардейцам, выкрикивая на ходу слова команды. Император тоже стал придерживать лошадь, намериваясь повернуть, но тут Глебов ударил плетью своего коня и выскочил вперед.

- Господа, почему вы не приветствуете своего императора?

- У нас нет императора. Мы служим императрице Екатерине Алексеевне! — дерзко ответил молодой красивый гвардеец, по всему видно, главный заводила, потому как другие только молча покивали.

- А, это вы, господин Орлов! Третьего дня мой сын посылал к вам напомнить о карточном долге. Вас не застали. Теперь я понимаю. Вы были заняты заговором.

Поручик вспыхнул.

- По-моему, я не нуждаюсь в том, чтобы мне напоминали об этом. Извольте, я завтра же пришлю.

- А я грешным делом думал, что вы, поручик, все это затеяли, чтобы не платить.

Глебов, кажется, наслаждался этим хождением по острию ножа. Орлов задышал шумно, кинул руку на эфес шпаги. Сопровождавшие его озадаченно переглянулись. От Глебова не ускользнуло это замешательство. Он стал весел.

- Господа офицеры, вас крепко надули. Но государь милостив. Он знает, что вас ввели в заблуждение, и поздравляет следующим чином.

- Да-да! Чином и сотней душ. Каждому! — приосаниваясь, прокричал император, начинавший понимать игру Глебова. — А Орлова взять!

- Взять, чтоб государь мог пожаловать его титулом графа, — подхватил Глебов и, обернувшись к Петру Федоровичу, прошептал: — Государь, не портите дело. Алешка Орлов здесь — всему голова. Озолотите его. Ежели он тому воспротивится — значит неблагодарный, за ним никто не пойдет. А так и они могут не захотеть присоединиться!

У Петра Федоровича заметно дрожали руки. Но он не противился: щетинившийся штыками гвардейский строй делал его благоразумным. На изъеденном оспой лице государя проступила вымученная улыбка.

- Ну, конечно… Я жалую… Подойдите ближе, господа… Я знаю, вас обманули. Теперь вы станете первыми, кто вернет заблудших к присяге и накажет виновных… Граф Орлов, не гоже вам пребывать в таком малом чину. Поздравляю вас бригадиром.

Император поискал глазами своего дядю, принца Георга. Тот поймал взгляд, подъехал. Петр Федорович без слов снял с его груди персону — свой портрет, густо усыпанный мелкими брильянтами, и приколол к мундиру растерянного Алексея Орлова. Приколол с силой, так что тот вскрикнул, ужаленный острием булавки.

- А теперь я бы хотел, чтобы измайловцы приветствовали меня, как положено. Да скажите им, что государь добр и быть им всем сегодня пьяными.

Гвардейцы повернули назад. Несколько минут прошли в томительном ожидании. Потом ударили барабаны, измайловцы, выравнивая фронт и преклоняя знамена, закричали, как при коронации: «Слава Богу!»

Петр Федорович меж тем поманил адъютанта, на лошади которого я сидел.

- Мальчик, ты на самом деле принес мне счастье. Я тебя не оставлю, осчастливлю безмерно.

Я растерялся, не зная, что и делать. Но зато адъютант знал. Его тяжелая рука легла мне на голову и придавила к голове лошади. Но Петр Федорович уже не видел моего придушенного поклона. Навстречу ему, салютуя саблей, скакал Алексей Орлов со своими товарищами. Но прежде чем милостивая улыбка искривила бескровные губы государя, он произнес, наклонившись к Глебову:

- У этого Орлова рожа разбойника и убийцы. Да и остальные такие же висельники.

- Что ж с того! Зато теперь каждый выворачиваться станет. Им ведь теперь не служить, а отслуживаться надо. Такие, государь, на все пойдут.

Петр Федорович с триумфом вернулся в Петербург. Заговорщики были арестованы. Верные государю люди щедро награждены. Я с нетерпением ждал, когда государь вспомнит обо мне. Напрасно. Батюшка неопределенно пожимал плечами. Он вообще считал, что я все придумал, хотя были люди, видавшие издалека, как я ехал в свите государя. Его, правда, сильно смутил человек, приехавший от господина Глебова и отобравший у меня перстень. Он даже обеспокоился, что перстень, о котором я промолчал, был украден мною. Человек Глебова его успокоил и даже вручил от имени своего господина деньги за мою услугу. Сколько — не ведаю, потому что все тут же провалилось в карман подобревшего батюшки.

Матушка лечила мою обиду бесхитростно — правдивым признанием:

- Ишь чего выдумал, государь ему обещал… О нашем брате большие господа вспоминают лишь тогда, когда что-то надобно принести или убрать.

Через четыре дня в закрытой карете во флигель дворца привезли арестованную императрицу Екатерину Алексеевну. Я об этом узнал от своей матушки, которой приказали прислуживать императрице. Матушка была сильно напугана. Строгости во флигеле были очень большие, и ее не всегда отпускали на ночь, из-за чего мне добавилось хлопот по дому. Особенно докучала работа на огороде. Матушка наказывала мне каждый день обирать с листьев гусениц, дергать сорняки и поливать гряды. За этой работой меня и застал Глебов. Я тащил свое неизменное ведро, когда услышал его насмешливое:

- Ты, кажется, никак не расстаешься со своим ведром? А между прочим, государь про тебя справлялся (у меня заколотилось сердце). Правда, теперь он вновь не пьет воду… Вообще тебя надобно выпороть розгами. Признайся, плут, ведь ты хотел утаить кольцо?

- А я тогда рубль перевернул. Государем… решкой вверх! — неожиданно выпалил я.

- Перевернул?! — Глебов поддел пальцем мой подбородок, внимательно посмотрел в лицо. — А ты плут больше, чем я думал… Ловко! Выходит, государь тебе обязан престолом, а я — лентой, — Глебов усмехнулся. — Долг платежом красен. Видно, придется тебя с собой брать. Ввечеру приведешь отца ко мне во дворец. Скажешь, я велел.

- А у меня матушка там. При государыне… узнице.

Кавалер строго посмотрел на меня.

- Тебе про то знать не надобно. Впрочем, я туда все равно иду, так что ступай со мной.

Я скоро спрятал ведро в кусты и вприпрыжку побежал за господином Глебовым.

Флигель был окружен часовыми. Однако нас они пропустили беспрепятственно, не спросив пароля, — так был важен сенатор. В доме я принялся оглядываться в поисках матушки: уж очень мне хотелось, чтобы она увидела меня с господином Глебовым. Но матушки не было. Зато в зале на первом этаже за картами сидели гвардейцы. Я узнал их. То были офицеры, про которых государь сказал, что у них рожи разбойные. Лицом к двери сидел мрачный Алексей Орлов. На нем был не мундир бригадира с золотым шитьем, а все тот же измятый и поношенный гвардейский мундир с приколотой государевой персоной. Брильянтов на персоне не было. Выковыренные из гнезд, они россыпью лежали перед поручиком. Проигрываясь, Орлов ими расплачивался.

- Не желаете ли составить нам компанию? — предложил Глебову один из игроков.

- Благодарствую, князь, я сегодня не расположен. Как императрица?

- Печальна и скучна. Просила книги. Мы дали.

- Опять нейдет. Что за день такой! — Алексей Орлов раздраженно кинул карты на стол. — Что слышно о брате, Николай Иванович? Вы обещали испросить ему прощение.

- Обещал, да вины его больно тяжелые! Не одна измена…

Глебов обернулся ко мне.

- Ты чего столбом стоишь? Ступай, найди отца или мать да приведи их.

Делать нечего, надо было идти, хотя до смерти хотелось узнать, что за «вины» такие были у брата графа Орлова. Это уж потом я узнал, что поручик Григорий Орлов был не просто мятежник, а еще и в фаворе у императрицы, да в таком сильном, что она через этот случай пребыла в тяжести. Так что Алексею Орлову ничего не оставалось, как для спасения брата вывернуться наизнанку.

Матушку я нашел позади флигеля стирающей белье императрицы. Увидев меня, она страшно удивилась и всплеснула руками:

- Как ты здесь оказался? Ступай, покуда лиха какого не учинилось.

- Тебя господин Глебов зовет, — важно сказал я.

Пока матушка суетливо собиралась, я успел трижды перекрутиться на одной ноге и сообразить, что можно вернуться и послушать разговор сенатора с гвардейцами. К полуоткрытой двери я подошел на цыпочках, боязливо озираясь. Сначала было тихо, потом я услышал вкрадчивый голос Глебова:

- Заслуги у вас немалые, но и вины тяжкие. Розыск всех вас в первые мятежники зачисляет. Я про то государю ничего не сказал, да ведь каждому на роток платок не накинешь. Дойдет до Петра Федоровича, не посмотрит, что простил. Так уж вы, детушки, сидите здесь и назад не проситесь. Я уж не говорю, чтобы за кого о снисхождении просить. У самих головы на живую нитку к телу пришиты.

- Долго ли нам здесь киснуть?

Голос был мне знаком. Он принадлежал человеку, которого Глебов величал князем.

- Полагаю, что долго. Поручить кому другому охранять императрицу опасно. А кидать ее в крепость, сами понимаете, несподручно — императрица.

- Отчего несподручно? Правительница Анна Леопольдовна в остроге не один год просидела.

- Вот вы и сядете охранять на крайний случай, — усмехнулся Глебов.

Из комнаты донесся томный вздох, прерывистое посапывание: кто-то раскуривал трубку. Потом опять Глебов — проникновенно:

- Вы думаете императрица одним вам поперек горла?… Она и государю руки вяжет. Сами знаете, к наследнику у него доверия нет. Его ли сын или камергера Сергея Салтыкова, про то одному Богу да императрице известно. А новый истинный наследник только чрез новый брак может быть.

- Ему б слово одно только вымолвить или знак какой нам подать. Мол, такова его императорская воля, — тяжело подбирая слова, сказал князь. — А мы уж его освободили… Мало ли что с человеком случиться может… И в заточении, и на свободе… Женская натура слаба — легко рвется…

- Эка придумал, слово или знак. При его-то добросердечии… Да и не государево это дело. Такое дело угадывать надобно, если вы за отечество радеете…

- Отечество-то здесь при чем?

- Сам прикинь. Когда в императорской семье разлад, тогда и в государстве неустройство. Петр Великий это понимал. Оттого и сына на погибель отдал, — Глебов помолчал. Потом продолжил многозначительно: — Кто государево невысказанное угадает, много добиться сможет. А уж как благодарен государь будет! Просить не надо будет. Ни за себя, ни за брата.

Шаркая ногами, по лестнице стала подыматься матушка. Я отскочил подале от двери. Глебов высунулся, увидел входившую матушку.

- Ступай домой, да к завтрашнему дню сына приготовь. Чтоб опрятен и чист был. К государю его повезу. Его величество про него уж справлялся.

Матушка побледнела.

- Мал он, ваше превосходительство.

- Поговори у меня! Ему такое счастье в руки валит, а она — мал.

- Так как же я отлучусь? Меня к ее величеству приставили. Постель постелить.

Глебов коротко обернулся к гвардейцам, скрытым от нас дверью. Уж и не знаю, какой знак они ему сделали, только его превосходительство покивал головой.

- Сегодня государыне другие прислужат. А ты свободна. Смотри, все, что сказал, сделай. Я по утру еду, так что без помешки.

Выехали рано утром. Ветер с моря гнал низкие тучи, сеявшие мелкий дождик. Матушка сунула мне узелок с гостинцем, прижала к себе — отец еще с вечера строго-настрого наказал ей при расставании не голосить: «Что за дурость от счастья плакать? Парень, Бог даст, при императоре станет жить!»

На козлах, куда меня посадили, было зябко. Хмурый кучер в красной ливрее ударил кнутом по мокрым лошадиным спинам. По накатанной колее пошли ходко, без тряски. Убаюканный, я задремал. Кучер, однако, разбудил меня грубым тычком.

- Не спи, парень, свалишься еще под колеса.

Я с опаской глянул вниз. И вправду, козлы высокие, упадешь под тяжелые, обитые железными полосами колеса, перетиравшие песок и гальку, уже не подняться. Тут я вспомнил вчерашний, подслушанный за дверью разговор, и сердце сжалось в тревожном предчувствии. Мой злой покровитель господин Глебов вечно подсовывал меня государю в неурочный час. А как государь спросит про вчерашнее услышанное? Захотелось спрыгнуть вниз, скатиться по мокрой траве в придорожную канаву и дать, пока не поздно, деру. Пускай ищут. Да не велика птица, не станут искать. Глаза невольно принялись высматривать место поровнее, куда можно было спрыгнуть. Но в это время позади раздался дробный стук копыт. Я оглянулся. Стоявший на запятках лакей Глебова уже стучал по крыше кареты.

- Ваше превосходительство, Николай Иванович, кто-то вдогонку скачет.

Глебов приказал остановиться. Однако из кареты выходить не стал, лишь опустил окно и раздвинул занавески. Его лица сверху мне не было видно. Только напудренные завитки парика да нервные пальцы со знакомым перстнем, смявшие занавеску.

Всадник — то был Алексей Орлов — в расхлестанном, потемневшем от дождя мундире даже не стал придерживать взмыленную лошадь. Только обернулся, выкрикнул перекошенным ртом: «Кончено!» и помчался дальше. Пальцы Глебова разжались.

- Погоняй!

Кучер принялся разбирать вожжи, с неодобрением поглядывая на быстро удалявшегося Орлова.

- Запалит барин коня, непременно запалит… А что кончено-то?

Я догадывался, что кончено. Догадывался и молчал. Слава Богу, ума хватило всю жизнь молчать.

…Когда мы прикатили в Петербург, про нежданную смерть императрицы во дворце говорили уже все. Глебов повел меня длинными переходами к государю. В зале пред кабинетом нам попался какой-то господин.

- Слышали уже новость, Николай Иванович?

Глебов перекрестился.

- На все воля Бога.

- Оно, конечно, все в его воле. Вот несу именной указ о смерти императрицы для обнародования. Государь велел не тянуть.

- Отчего ж кончина?

- Геморроидальные колики. Чудная болезнь, вы не находите?

Я вспомнил господ, игравших в карты в зале. Сумрачного Орлова, томящегося от безделья князя с бездушными глазами (потом уже узнал — князь Борятинской). Вот и все колики — рожи разбойничьи.

Глебов на вопрос отвечать не стал. Пожал плечами и велел мне ждать. Сам ушел к государю — был он уже тогда один из немногих, кто входил в кабинет без доклада.

Государя я увидел не в кабинете, а в оружейной, куда спустя час провели меня. В зале было накурено, кругом, даже на полу, стояли и валялись бутылки. Несколько офицеров в углу в расстегнутых мундирах громко, не обращая внимания на государя, о чем-то спорили.

- А, это ты, пострел! — воскликнул государь. — Ты, видно, и вправду мне удачу приносишь. Как появишься, так счастливый поворот. Николай Иванович, ты говоришь, отец его голштинец, мать русская?

- Совершенно верно.

- Получается, совсем все, как у меня. Может, и вправду мне он послан свыше?

- Кто ж такое, государь, знать может? Думаю только, плутовская его рожа вам в приятность.

- К чему ж мне его приставить? Разве воду подносить? Только, думаю, работы у него теперь совсем не будет.

Государь рассмеялся.

Игорь Андреев



См. также:

Услуги стоматологических клиник по зубному протезированию
Бытовые кондиционеры в современных домах
Услуги сервисных компаний по ремонту стиральных машин
Услуги типографий
Программируемые логические контроллеры и их применение в промышленности
Интернет-магазины мебели
Курсы иностранных языков в Кирове
ПРОЕКТ
осуществляется
при поддержке

Окружной ресурсный центр информационных технологий (ОРЦИТ) СЗОУО г. Москвы Академия повышения квалификации и профессиональной переподготовки работников образования (АПКиППРО) АСКОН - разработчик САПР КОМПАС-3D. Группа компаний. Коломенский государственный педагогический институт (КГПИ) Информационные технологии в образовании. Международная конференция-выставка Издательский дом "СОЛОН-Пресс" Отраслевой фонд алгоритмов и программ ФГНУ "Государственный координационный центр информационных технологий" Еженедельник Издательского дома "1 сентября"  "Информатика" Московский  институт открытого образования (МИОО) Московский городской педагогический университет (МГПУ)
ГЛАВНАЯ
Участие вовсех направлениях олимпиады бесплатное
калининград туры из москвы цены ГАЛА- ТУР ГАСТРОНОМИЧЕСКИЙ ШАБАШ в РЫЦАРСКОМ ЗАМКЕ. КАЛИНИНГРАД и МНОГО ИНТЕРЕСНОГО. ПУТЕШЕСТВИЕ-ПРАЗДНИК!

Номинант Примии Рунета 2007

Всероссийский Интернет-педсовет - 2005