Наука сегодня

Современная ситуация в российской науке — яркий феномен переходного периода. Жесточайший экономический и финансовый кризис, резкое сокращение государственных ассигнований, бедственное положение большинства ученых. И все же до сих пор сохранилась созданная ранее система фундаментальных исследований. Наши ученые выступают на международных конференциях и публикуются в самых авторитетных в мире научных журналах даже активнее, чем прежде.

Часть ученых ушла из науки в другие сферы деятельности, некоторые уехали за границу. Но слухи о сотнях тысяч российских специалистов, «утекших» за рубеж, сильно (раз в сорок-шестьдесят!) преувеличены, подавляющее большинство академической публики остались на месте и продолжают работать.

О реальной ситуации ученых-исследователей, главных действующих лицах фундаментальной науки, известно очень мало. Поскольку статьи на эту тему обычно подчинены «сверхзадаче» выбить финансирование, они акцентируют или огромный интеллектуальный потенциал нашей науки, или его надвигающуюся гибель. Но что происходит с этим потенциалом на самом деле? Противостоять мифам можно, только опираясь на систематические социологические исследования. Сектор социологии науки Института истории естествознания и техники РАН ведет такие исследования с начала девяностых годов.

* * *

Как оценивают ученые исследовательскую ситуацию в российской науке?

Свыше 80% считают, что исследования находятся на критическом рубеже. Интересно: так оцениваются дела только во всей Академии наук в целом, в своей собственной научной области — 30% опрошенных считают ситуацию удовлетворительной, а в своем подразделении — 53%. То есть оценки повышаются по мере приближения к собственной персоне ученого.

* * *

В 1994 году более трех четвертей — 77% опрошенных (повторимся: лучших ученых) считали свои результаты не ниже среднего международного уровня, и это в общем близко к действительности. Увы, с течением времени такая самооценка непрерывно снижалась: в 1996 году о подобном качестве своих работ заявили уже 73%, а в 1998 — только 62% ученых. Неуклонно сокращалась также доля тех, кто считает качество своих работ выше среднего международного уровня: в 1992 году таких было 23%, то в 1998 году — только 8%.

* * *

Настроение у большинства ученых плохое, да и трудно ожидать иного при нынешней экономической ситуации. И все же уровень пессимизма совсем не так высок, как можно было бы ожидать. Отвечая на вопрос, что удерживает их сейчас в науке, в 1998 году большинство (53 процента) назвали реальную возможность продолжать исследования, а нежелание изменить свою жизненную ориентацию, бывшее основным мотивом в 1994 году, отошло на второе место (44 процента), примерно столько же (43 процента) надеются на улучшение ситуации в науке (против 19 процентов в 1994 году и 36 процентов в 1996 году). Абсолютное большинство ученых не мыслят себя вне науки.

* * *

Ответ на прямой вопрос о дальнейших планах и намерениях не оставляет сомнений в том, что сейчас академическое сообщество в основном состоит из людей, исключительно преданных своему делу. В каждом из трех описываемых обследований только один процент (!) ученых заявил о намерении сменить род деятельности и уйти из науки. Эта привязанность к избранной профессии выглядит особенно удивительно в сопоставлении с уровнем оплаты труда ученых.

* * *

Что в нынешней ситуации в российской науке вызывает наибольшее недовольство ученых? (Опрос 1998 года, процент к числу опрошенных):

низкий уровень оплаты труда — 79,
сокращение возможностей экспериментирования — 57,
невозможность вести полноценные исследования — 53,
ощущения ненужности работы — 23.

* * *

О необходимости реального, а не провозглашаемого реформирования науки заявили около четырех пятых опрошенных, при этом несколько меньшая группа (38 процентов) поддержала идею радикальных реформ, а большая (44 процента) выбрала стратегию медленных, постепенных преобразований. Однако лишь малая часть ученых оказалась готовой к тому, чтобы ответить на конкретный вопрос: что следует изменить в системе управления и финансирования академической науки.

Ученые считают экономически и организационно целесообразным расширить применение контрактной системы найма научных работников. Они настаивают на том, чтобы большая доля бюджетных средств, выделяемых на науку, направлялась на целевое финансирование исследований и распределялась через программы и гранты отечественных фондов. Но главное, по мнению ученых, — сократить число посредников между источниками финансирования и исследовательскими группами. Схема прохождения денег через казначейство, совершенно не учитывающая специфику науки, сводит на нет даже те скудные возможности, которые дает бюджетное финансирование.

* * *

Сложился целый ряд ложных представлений и мифов о российских ученых. В начале девяностых годов нас убеждали в том, что положение молодых ученых ужасно, что их по-настоящему дискриминируют. Затем, наоборот, стали твердить о немыслимых льготах, которые якобы ожидают молодых ученых. Однако ни то, ни другое не соответствовало фактам: почти половина (46 процентов) попавших в обследование молодых ученых получали финансовую поддержку через отечественные программы и гранты. Это значительно больше, чем в других возрастных группах, так что говорить о «дискриминации» невозможно. Однако лишь мизерная доля молодежи участвовала в элитных исследованиях.

* * *

За 1990 — 1998 годы научные кадры академии уменьшились приблизительно на 12 тысяч человек, или на 18,6 процента. Число ученых, уехавших за рубеж, оценивается примерно в 10 процентов. Картина отъездов не была единообразной. Ряд биологических лабораторий в начале девяностых годов эмигрировал почти в полном составе, в то же время из гуманитарных институтов за рубеж уехали лишь единицы, для ученых физических специальностей более характерным был переход в другие сферы деятельности на родине.

Процент людей, покинувших науку в условиях ее невостребованности, совсем не катастрофичен. Ущерб, наносимый науке потерей людей, не количественный, а качественный. В принципе было бы неплохо, если бы в другие сферы деятельности перешло еще 20 — 25 процентов, однако при непременном условии, что это будут «мертвые души», балласт, отчетливо заметный в каждом нашем пилотаже. К сожалению, чудес не бывает, и все социально-экономические процессы идут таким образом, что стимулировали и стимулируют уход наиболее активных, талантливых и перспективных специалистов.

Е. Мирская